Был банный день,
Затоплена печурка.
И пламя лижет рваную кору,
Язык огня, проникновенно юркий,
Дотла ласкает льнувших к топору.
Был банный день,
Но посреди недели.
К чему бы это? Только не к мытью!
Дубовый веник в низеньком борделе
Заварен был и предан забытью.
А бани сруб
Сочился духом липы,
Мороз в окно стучался со двора,
Дверь припадала к сапогу со скрипом,
Чтоб хлопнуть после каждого ведра.
Уже тепло,
А городскому жарко!
Гадая, кто в чистилище войдёт,
Пар густотой иллюзий держит марку,
И каменка шипит, бросая в пот.
А бочка держит
Воду обручами,
Котёл вскипел на кончившей печи,
Струятся ожидания ручьями,
Тазы притихли, ковшик не бренчит.
Она вошла,
И пар, редея, замер,
Потом вокруг неё клубился весь.
Руками, заклинаньями, глазами
Готовилась губительная смесь.
Я пил её,
И голова кружилась.
«Не угорел ли?» - тикал мой висок.
Испарина распутницей ложилась
Между бровей, лопаток и досок.
Был банный день,
Я это помнил слабо.
«Не угорел ли?» - тикал не висок.
Пьянило таяние белоснежной бабы,
И даже веник скинул поясок.
Стыл банный день
И наливал по полной.
«Не угорел ли?» - тикал мой висок.
В дыму волос её - потом я вспомнил -
От смерти был на русый волосок.
© Вотякова Ольга, 2012 | | |